Гэншоу И., Елисеева М. Формирование мультилингвизма в Люксембурге

Выходные данные сборника: Проблемы онтолингвистики – двуязычие: 2014. Материалы международной научной конференции. Санкт-Петербург 3-5 марта 2014. СПб.: Златоуст, 2015.

М. Б. Елисеева

РГПУ им. А.И Герцена,

Санкт-Петербург (Россия)

melyseeva@yandex.ru

И. В. Гэншоу,

Университет Трира (Германия)

iganschow@gmail.com

ГОВОРИТЬ ПО-РУССКИ В ЛЮКСЕМБУРГЕ:

ПЯТИЯЗЫЧНОЕ РАЗВИТИЕ ДЕТЕЙ В ПОЛИКУЛЬТУРНЫХ УСЛОВИЯХ

В статье исследуются речевые ошибки двух полиязычных сестер, говорящих на четырех и пяти языках соответственно. На основе систематизации ошибок сделаны выводы о доминировании иностранных языков над родными и показаны области наибольшей деформации. Затронут вопрос о влиянии языкового развития на формирование идентичности детей и сделан вывод о ее становлении и гибридной природе.

This essay is a case study which looks at interferences types in the mother tongues of two multi-lingual sisters ages 8 and 6 who each speak 5 languages. In addition to typecasting of mistakes, the influence of the predominant language on the mother tongue is shown and the areas of language and the most significant deformations are defined. The question of whether a multi-identity emerges through multi-lingualism is answered with a resounding no, and the lingual identity of children is defined as a hybrid.

Мультилингвизм, мультикультурализм, формирование идентичности, интерференция, речевые ошибки, люксембургский, немецкий, английский, французский, русский язык.

Multilingualism, multiculturalism, building of identity, interference, speech mistakes, Luxembourgish, German, English, French, Russian.

Статья рассматривает различные типы ошибок устной речи двух сестер, родившихся в Люксембурге и овладевающих пятью языками: русским, английским, немецким, французским и люксембургским (мозель-франкским диалектом немецкого) связь между полиязычием и формированием идентичности. Информанты: Жюльет Эмми, Juliette Emmy (17.03.2005), Лея Анжелик, Lea Angelique (3.11.2007).

1. Семейные языки информантов: русский, английский, немецкий.

Родители как носители языка в семье. Дети родились в семье двух гуманитариев с филологическим образованием. Оба родителя выросли в моноязычной среде, хотя и в странах с поликультурным фоном.

Отец детей американец немецкого происхождения, по образованию специалист по американской литературе и английскому языку (бакалавра получил в США). С 20 лет живет в немецкоговорящей Европе. Преподавал английский язык в университете Трира. Получил звание магистра в сфере управления бизнесом в Лондоне и перешел работать в американский банк в Люксембурге. Родной язык английский. Второй язык – немецкий. Свободно говорит по-итальянски.

Мать детей русская, выросла в СССР, с 20 лет живет в немецкоязычной Европе (Германия и Люксембург). Изучала журналистику в Казахстане, в Германии получила звание магистра медиаведения и ученую степень PhD как славист-литературовед. Говорит, кроме русского, по-немецки, по-английски, по-французски. Изучала чешский и итальянский, но владеет ими только на уровне понимания.

Говорение. В доме с детьми с рождения разговаривали на двух языках – мать на русском, отец на английском, т.е. каждый говорил с ребенком на своем родном языке. Особое внимание уделялось несмешиванию языков и отсутствию заимствованных слов из речи другого родителя (принцип «Одно лицо – один язык»). Исключение – русские диминутивные «Жюльетик» и «Леечка», которые отец заимствовал и употребляет как Julietik/ Leietchka. Между собой родители всегда говорили на третьем языке, немецком, который для обоих родителей является иностранным, хотя и на очень высоком уровне владения им, приближенным к родному. Оба родителя к моменту рождения ребенка уже больше 10 лет жили в германоязычной стране, получали на нем высшее образование, и общение на нем не представляло никаких языковых сложностей. Выбор немецкого языка для общения между супругами был обусловлен фактом их проживания в Германии и Люксембурге. Немецкий язык был сохранен как «коммуникационный канал» в ущерб английскому из соображений языкового равноправия – так никто не говорит на своем родном и не имеет языкового, а значит, и психологического преимущества над другим партнером.

Подводя итог по языковым аудитивным предпосылкам, напомним, что дети слышали с рождения три языка, но обращались к ним только на двух, т.е. немецкий воспринимался пассивно, в то время как на английском и русском детей побуждали к речи.

Чтение и письмо. Кроме говорения, детей обучали письму и чтению на английском и русском. Жюльет овладела русской азбукой к 6 годам, а Лея (Лея левша) освоила печатный алфавит к 5. Примерно в это же время дети освоили английскую азбуку, а беглое чтение к 7 (Жюльет) и к 6 (Лея). Лея быстрее воспринимает и запоминает информацию. С 6 лет дети начали еженедельные занятия по программе начальной школы РФ с частным преподавателем (у Жюльет в классе 3 человека, все носители русского языка, у которых оба родителя русские; у Леи индивидуальный педагог). Раз в году у Жюльет мастер-класс по чтению с репетитором в Оренбуржье (ежедневно двухчасовой урок чтения и развития речи). Лея в Оренбуржье занимается с логопедом и научилась произносить все звуки, хотя и сохраняет легкий акцент, особенно заметный в произношении шипящих.

Обучение английскому тоже продвигается в основном в формате «мастерских», но с бабушкой, специалистом по дислексии, навещающей внучек (минимум дважды в году интенсивные ежедневные занятия по чтению и письму в течение двух/ трех недель). Ежедневное общение с отцом по утрам и вечерам (по длительности явно уступает русскому с мамой в течение дня) и просмотр преимущественно англо-американских экранных продуктов по выходным составляет основную активную и пассивную языковую практику. Раз в году поездка в Америку и, как правило, нерегулярное общение с другими англофонами поддерживает знание и развитие языка.

2. Школьные языки информантов: люксембургский, немецкий, французский.

Говорение. Жюльет, в возрасте 2,5 лет, и Лея, в возрасте 12 месяцев, пошли в люксембургский детский сад, где воспитатели и педагоги говорят только на люксембургском, хотя дети в группе имеют полиязыковой семейный фон и носителей люксембургского языка в группе меньшинство. За несколько месяцев Жюльет догнала своих сверстников в люксембургском, что подтверждали регулярные тесты, проводимые аудиофонологическим центром Люксембурга, наблюдающим за детским языковым и речевым развитием. (До детского сада Жюльет слышала люксембургский по разу в неделю на уроках музыкального развития, на плавании и у приходящей няни). Леино развитие на люксембургском языке не имело специфических особенностей.

В возрасте 3,5 лет дети пошли в люксембургскую школу раннего развития, где внимание обращается прежде всего на языковой подготовке к начальному образованию, обязательному с 4 лет. С 4 до 6 лет Жюльет посещала так называемую «игровую школу», предшествующую люксембургскому начальному образованию, где обучение происходит только на люксембургском языке и направлено на приобретение устных навыков речи, основ арифметики, развитие социальной компетенции, приучение к расписанию и т.д. Лея посещала эту школу только один год и экстерном перешла в 5 лет в начальную школу, поскольку педсовет счел ее готовой для этого.

Чтение и письмо. В 6 лет Жюльет и в 5 Лея стали посещать начальную школу, в которой обучение происходит на немецком, но коммуникация сохраняется на люксембургском. Изучение французского как иностранного у Жюльет началось с 8 лет в школе (конец 2-го класса) – 7 часов в неделю. Обучение французскому в настоящий момент не направлено на приобретение навыка речи, а скорее на подачу грамматической базы, которая, как решетка, заполняется лексикой (в немецком процесс был обратный – от говорения к письму и грамматике). Однако интенсивность обучения французскому имеет тенденцию к возрастанию, поскольку конечной целья является перевод обучения с немецкого на французский к 7 классу, т.е. к моменту перехода в лицей или гимназию, где основные дисциплины преподаются уже на фрнцузском, а немецкий сохраняется только как учебный предмет («Немецкий язык и литература»).

Таким образом, девочки говорят свободно на четырех языках, но уровень родных имеют только три (русский, английский, люксембургский). Четвертый иностранный (немецкий) на уровне, приближенном к родному, а пятый (французский) имеет статус иностранного, интенсивно изучаемого и практикуемого. Исходя из почасовых замеров контактов детей с тем или иным языком в течение недели, получаем следующую среднестатистическую иерархию: люксебмургский – 5 часов в день, русский – 4, английский – 3, немецкий – 2, французский (у Жюльет) – 1.

3. Типы речевых ошибок.

5. Выводы. В корпусе ошибок в русской устной речи, записанных за детьми в течение одного месяца (февраль 2014), присутствует 104 записи: 85 в речи Леи, 19 – Жюльет. Поскольку в речи Леи ошибок в 4 раза больше, представляется интересным сделать выводы именно об их особенностях. (Отметим, что ошибки сестер и их соотношение сходны, но у младшей сестры ошибок значительно больше, чем у старшей.)

1. Наибольшее количество ошибок – в области лексики (34), причем подавляющее большинство этих ошибок (29) – заимствования и семантические кальки, то есть обусловлены интерференцией.
2. Почти столько же морфологических ошибок (30), однако здесь картина иная: две трети их (21) – неспецифические, свойственные русскоязычным монолингвам (обычно в более раннем возрасте).
3. Практически все синтаксические ошибки (14 из 15) обусловлены интерференцией.
4. Словообразовательных инноваций немного (6), однако они построены по моделям русского языка.
5. Таким образом, всего в речи Леи 64 ошибки, обусловленные интерференцией, 21 – вызванные трудностями освоения системы русского языка (в основном – морфологии), встречающиеся и у монолингвов.

6. О вопросах социокультурного окружения идентичности и ее связи с многоязычием в Люксембурге писали Amann, Wilhelm (2010). Подробно о влиянии многоязычия в Люксембурге и прилегающих странах останавливались Cavet, Marine/ Fehlen, Fernand/ Gengler, Claude (2006). Если картину мира считать эквивалентом идентичности, то мы приходим к выводу, что поликультурность окружения и полиязычие детей не ведет к полиидентичности. Признаком доминирующей культуры непосредственного окружения (люксембургской) можно считать наличие интерференции прежде всего внутри русского языка. Интерференция наблюдается и в люксембургском, и в немецком, и в английском, но это требует отдельной работы германиста для выявления точного соотношения влияния русского на другие языки.

Литература

Amann, Wilhelm (2010): Doing identity in Luxemburg. Subjektive Aneignungen – institutionelle Zuschreibungen – sozio-kulturelle Milieus. Bielefeld: trnascript, 301 S.

Cavet, Marine/ Fehlen, Fernand/ Gengler, Claude (2006): Leben in der Großregion. Studie der grenzüberschreitenden Gewohnheiten in den inneren Grenzräumen der Großregion SaarLorLux/Rheinland-Pfalz/Wallonien. Luxembour: St-Paul, 148 S.