Мариям Раннак — директор Маардуской основной школы — опубликовала очень интересный материал, в котором пишет о русскоязычных детях, обучающихся в классах позднего языкового погружения (с шестого класса) либо в эстонских школах: «В этом году группа авторов центра образовательных исследований Таллинского университета опубликовала отчёт о результатах влияния позднего языкового погружения… К началу исследования в 2008/2009 учебном году в Эстонии в основной школе всего обучались 11 254 ученика, более 78 процентов из них в эстонской школе. Здесь также учились 5989 учеников, для которых эстонский язык не является родным.

В программе позднего языкового погружения принимали участие 1142 ученика в 15 русских школах… Родителям было направлено в ходе исследований в 2008 году 194 анкеты, а ответили лишь 77 человек (40%), в 2009 году — 97 анкет, возвратили 53 анкеты (55%). Об этом отчуждении от жизни школы в своё время, лет шесть назад, предупреждала в своих первых исследованиях социолог Урве Ляэнеметс. Уже тогда около 80 процентов русских родителей, отдававших своих детей в эстонские школы, утверждали, что они никогда не общаются или мало встречаются с учителями».

Родители не в состоянии контролировать процесс обучения и его эффективность, понять, есть ли у ребёнка проблемы. И самое главное — они не в состоянии ему помочь. Родители и дети начинают говорить на разных языках и в прямом, и в переносном смысле этого слова.

Цитирую: «У детей возникали серьёзные проблемы с приспосабливанием к среде обучения, угрозы отчуждения в семье. Речь шла о русских детях в эстонской школе, но такие же проблемы сопровождают детей, обучающихся в классах погружения в русских школах».

Большое количество учеников отметили, что у них не было права выбора языка обучения, а также часть из детей не планировали в дальнейшем продолжить обучение на эстонском языке.И что самое главное, родители указали на понижение у их детей знаний по учебным предметам, малое количество часов на изучение русского языка и как следствие — слабое его знание. О какой же конкурентоспособности наших детей, в их взрослой жизни, может идти речь?

Наверное, неплохие мастеровые из них получатся, а в тех областях, где нужно глубокое знание предмета, путь для них будет закрыт. Чем плох путь человека рабочего? Да ничем! И с материальной точки зрения люди рабочих специальностей живут достаточно неплохо. Однако в подобной общине пресекается процесс формирования интеллектуальной элиты, способной обобщить её мысли и чаяния, а в случае чего и защитить.

Я люблю своих детей, и мне неважно, кем они будут, слесарями или инженерами, лишь бы им это нравилось. Но я хочу, чтобы это был свободный выбор всесторонне развитого человека, а не выбор от безысходности. Значит, с этой точки зрения ни мне, ни вам этого не надо. И, в конце концов, я как налогоплательщик покупаю у государства школу как услугу, как товар и поэтому вправе сам выбрать, чего мне хочется.

Я абсолютно чётко осознаю, что высказываю мысли, которые носятся в воздухе, ибо отношение русскоязычной части нашего общества к переводу гимназий на эстонский язык обучения стало за последнее время ещё более негативным. Как отмечает газета Postimees, «по данным ноябрьского исследования EMOR, всего один процент из 800 опрошенных считает, что переход на эстонский язык проходил гладко, при этом 63 процента убеждены, что переход проходит неудачно».

Вполне возможно, что эти оценки слишком эмоциональны, но они отражают настроение общества. Мне же очень импонирует тот факт, что уже сегодня часть людей, недовольных положением вещей в деле реформирования русской школы Эстонии, перешли от слов к делу и создали объединение «Русская школа Эстонии». Вот что об этом сообщается на официальном сайте объединения: «Объединение «Русская школа Эстонии» берёт своё начало в 2004 году, когда в городе Тарту произошла регистрация объединения и началась борьба за Пушкинскую гимназию, которая велась в основном родителями учащихся гимназии без широкой поддержки общественности».

Более широкий размах оно приобрело по окончании прошедшей 25 сентября 2010 года в Таллине конференции «Русская школа Эстонии».

В совет объединения были избраны как педагоги, так и родители учеников, а также эксперты и общественные деятели.

Целью совета была объявлена: «Поддержка и развитие Русской школы Эстонии, включающей в себя дошкольные, школьные и высшие учебные учреждения, для создания наиболее благоприятной и эффективной среды обучения и жизни детей».

Совет определил для себя конкретные задачи:

1. Выработка и воплощение страте- гии для реализации права обучения на родном языке.

2. Сотрудничество с попечительскими советами русских школ Эстонии в стратегических вопросах развития Русской школы.

3. Сотрудничество с педагогическим составом Русской школы Эстонии.

4. Содействие школам и дошкольным воспитательным учреждениям в улучшении условий для воспитания и обучения детей с целью формирования жизнеутверждающих личностей.

5. Мониторинг и экспертиза законов Эстонской Республики и их значение для Русской школы Эстонии, участие в законотворческой деятельности.

6. Поддержка развития внешкольного досуга детей.

7. Анализ и участие в разработке методических и учебных пособий для Русской школы Эстонии.

8. Организация сотрудничества со всеми общественными, научными, образовательными организациями, частными лицами в Эстонии и за её пределами, способными оказать содействие в реализации основной цели совета.

Мне кажется, что именно действия совета нарушили тишину в кабинетах чиновников от образования, которым казалось, что каток школьной реформы уже не остановить. И кстати, при сборе подписей в поддержку образования на русском языке стало понятно, что эту компанию поддерживают и эстонцы. Они мотивируют свою позицию целым спектром соображений, начиная с того, что сами, получая образование на родном языке, не видят ничего страшного в предоставлении этого права другим. И это мне нравится более всего.

Активная деятельность совета заставила реагировать и чиновников европейских структур, которые достаточно справедливо заметили, что молчание воспринимается как знак согласия и благополучия. И если мы хотим чего-то добиться, нужно говорить, кричать, протестовать.

Что будет дальше? Сомневаюсь, что дорога к успеху будет лёгкой и быстрой. Своё право на свободу выбора необходимо доказать, доказать делами и конкретными результатами этих дел. Возможно, одним из побочных эффектов движения в защиту обучения на русском языке станет образование политического объединения, лидеры которого формируются уже сегодня. Свободные, независимые, хорошо образованные, они, безусловно, нужны обществу как воздух.

Получится? А разве есть у нас иной выход?

Владимир Барсегян

Публикация в журнале для российских соотечественников в Прибалтике «Балтийский мир» (№ 6. 2011).