21 июня 2011 года в Париже состоялось открытие Мемориала солдатам и офицерам Русского экспедиционного корпуса, воевавшим в годы первой мировой войны в составе союзнических армий. На бронзовом унтер-офицере – военная форма Русской армии начала века, в руках – французская каска с российским двуглавым орлом. Такие носили русские воины корпуса особого назначения. Снятая каска – символ памяти о погибших боевых товарищах. Рядом – конь, пьющий воду. По замыслу авторской группы – заслуженного художника РФ, скульптора Владимира Суровцева с сыном-скульптором Данилой, и архитекторов Владимира и Олега Сягиных (так же отец и сын) – композиция «Родник» подчеркивает, что «солдат хочет мира и мечтает о нем в коротком промежутке между боями». Место Мемориала – в самом центре Парижа, неподалеку от дворца изящных искусств Гран-Пале и моста Александра III, в царствование которого был заключен русско-французский союз (с взаимными обязательствами в случае нападения на одну из сторон (1891)), через Сену от будущего Русского духовного центра, – выбирали на высоком государственном уровне. Французская сторона взяла на себя финансирование работ по благоустройству территории и монтажу памятника. Россия – расходы по его изготовлению и доставке в Париж.
Спустя два года после того, как премьер-министры России и Франции дали проекту зеленый свет, они присутствовали на его открытии. «Один из героев и легендарных полководцев этой, как часто говорят, Великой войны, маршал Фердинанд Фош писал: «Если Франция и не была стерта с карты Европы, то в первую очередь благодаря мужеству и стойкости русских солдат». В этих искренних словах глубокое уважение к России, к русской армии и к русскому народу. В этой ратной летописи и подвиг 40 тысяч наших бойцов, воевавших на западном фронте. 20 тысяч из них воевало здесь, во Франции. Русские батальоны находились на самом острие военных действий, в самом пекле. Проявили стойкость в обороне и невиданный героизм в наступлении. Были примером истинной храбрости», – сказал Владимир Путин.
Это событие перенесло нас почти на столетие назад. Начатая в 1914 году война приобрела затяжной характер, принося колоссальные людские жертвы, истощая экономику. Ситуация доходила до крайностей – русским солдатам не хватало оружия, а французам – мобилизация рабочих на фронт угрожала остановкой предприятий. И никак не удавалось французам и англичанам проломить застывший германский фронт. Известно, что французское командование неоднократно направляло в русский Генеральный штаб просьбы об укреплении своего фронта живой силой. Эта идея возникла осенью 1915 года. В донесении русской военной миссии в Париже отмечалось: «Появление наших солдат на западном фронте имело бы большое моральное значение, поднимая дух союзников и являясь неприятным сюрпризом для немцев». Вместе с тем, подчеркивалась «наивность» запроса о присылке сотен тысяч неорганизованных русских солдат. Отмечалось, что первоначальная просьба «показывает незнание духа русского народа; пренебрежение религией, служебной и материальной стороной солдатской жизни». В 1916 году, когда казалось, можно было говорить о планах завершающего этапа войны, в России сочли возможным, в целях максимального приближения победы, удовлетворить просьбу союзников, внеся в нее серьезные коррективы.
В экспедиционный корпус отбирали рослых бывалых солдат, преимущественно православного вероисповедания. Последнему придавалось большое значение – ведь речь шла еще и о миссионерской экспедиции. Военная структура корпуса и командиры бригад утверждались на самом высоком уровне, распоряжением царя. Первая бригада включала два полка в составе трех батальонов, четыре пулеметных роты на каждый полк, две пулеметных роты бригадного резерва, маршевый батальон из шести рот двумя запасными пулеметными командами. Общая численность бойцов первой бригады составляла 10 500 человек. В Европу были разновременно отправлены четыре отдельные пехотные бригады под руководством генералов Лохвицкого, Марушевского, Дидерихса и Леонтьева – 750 офицеров и 45 тысяч солдат. Первая бригада генерала Лохвицкого была отправлена из Москвы в феврале 1916 года через Урал, Сибирь, Маньчжурию в японский порт Дайрен (Дальний) и далее «через моря и океаны» во Францию, где высадилась в апреле 1916 года в Марселе. Среди тех, кого в Марселе встречали цветами и музыкой, был и 18-летний ефрейтор Родион Малиновский, будущий маршал Советского Союза, а тогда простой подносчик патронов. Вторая, третья и четвертая бригады высадились в порту Брест и затем были доставлены в Марсель, откуда вторая и четвертая бригады были транспортированы на Балканы, в Салоники.
Французы тепло встретили прибывших в Марсель русских, с исполнением гимна России и почетным караулом с участием эскадрона гусар. В ответ прозвучала «Марсельеза» и грянуло русское «Ура!». Первым на берег сошел командир бригады. После построения солдатские роты с песней «Было дело под Полтавой… под знаменами Петра» побатальонно отправились маршем во временный лагерь. На следующий день состоялось торжественное прохождение батальонов русских добровольцев. Очевидцы отмечали, что это была незабываемая картина. Со стороны портовой гавани к центру города вытягивалась яркая многоцветная лента «русских великанов». Шла русская пехота, покрытая цветами. Впереди колонн шагали командиры. Шествие открывали солдаты с громадным букетом. Перед каждым батальоном, перед каждой ротой тоже несли букеты цветов, на груди каждого офицера – гвоздики, в дуле каждой винтовки солдат – цветок. Шествие сопровождалось восторженными приветствиями, возгласы горожан перемежались словами надежды: «Они нас спасут!».
Первая бригада расположились в лагере Майльи, наиболее близком к фронту и к дороге из Шалона в Париж. Это облегчало отношения с фронтовым и тыловым французским командованием. Лагерь тут же превратился в русский городок, который навестили все французские официальные лица, включая президента Раймона Пуанкаре. Солдаты всюду установили указатели на кириллице, построили баню и часовню. Хозяевами заблаговременно были подготовлены переводчики. На русском языке был издан французский боевой устав, для чего воспользовались шрифтами, сохранившимися в архивах национальной типографии со времен Александра I (в 1814 году они использовались для печати военных приказов по российскому оккупационному корпусу). Русским солдатам пришлось осваивать новую для них военную технику и снаряжение, переучиваться с «максимов» на французские пулеметы. Оснащение и будни солдат корпуса наглядно показаны в фотоальбоме «Русский Экспедиционный Корпус во Франции и в Салониках», изданном «ИМКА – Пресс» (2003). Документальные картины жизни четырех бригад корпуса экспонировались на выставке «Солдаты России. Русский Экспедиционный Корпус» в Государственном историческом музее (март 2011 г).
…Боевое крещение российского контингента состоялось в ходе боев с немцами в районе Шампань – Арденн и форта Помпель. За три дня до выступления бригады на фронт информированный разведкой неприятель перебросил на передовую свою «стальную дивизию трехбригадного состава». Уже в первый день солдаты заметили на брустверах траншей противника надписи «Здравствуйте, первая русская бригада. Не хватало земли в России – умрете здесь». Состоявшееся «знакомство» в первом бою завершилось для начавших атаку немцев серьезной неудачей. Спустя некоторое время состоялся второй бой. На этот раз противник вначале предпринял газовую атаку. Затем перешли в наступление и ворвались в траншеи первой линии обороны боевые цепи немцев в противогазах. Солдаты русского корпуса сражались мужественно. Их штыковой удар был неотразим. Понеся большие потери, неприятель отступил.
В сентябре 1916 года русские остановили войска противника у города Реймса. В тяжелом бою был защищен один из национальных символов Франции – Кафедральный Собор, в котором с 12-го века короновались французские короли. В этих и последующих боях русские офицеры и солдаты корпуса завоевали воинскую славу и признание своей доблести. «Пятого сентября 1916 года, – рассказывается во французском документальном фильме, – один русский батальон на протяжении двух часов удерживал укрепление против превосходящих в восемь раз сил противника, выдержал пять волн атаки, понес серьезные потери, но не уступил».
…Год 1917 был наиболее тягостным. Вначале из России пришло известие: Николай II отрекся от престола в пользу своего брата Михаила. Его отказ внес еще большее смятение. Затем последовали неумелые действия со стороны Временного правительства. Сложившееся в стране двоевластие в вопросах войны и мира добавило противоречий в армейской среде. И, наконец, – приход к власти большевиков и подписание Брестского мира, привели Россию к выходу из войны. В водовороте этих событий тысячи русских солдат экспедиционного корпуса были брошены на произвол судьбы. Призывы «покончить с империалистической войной» и «перековать мечи на орала» находили отклик у солдат. Это вызывало озабоченность командования на французском фронте – русским перестали доверять. Бригадному командованию добиться указаний из центра не удавалось. Сообщение после февральской революции о том, что «все главные управления военного министерства продолжают без изменений функционировать» не прибавило ясности. В этих условиях военной миссией в Париже был подготовлен и доведен до военнослужащих приказ «считать высшей властью Временное правительство» и «…сохранять до могущих быть изменений все военные законы и уставы». Обращалось внимание «на необходимость делом и примером поддержать в настоящую минуту честь русского имени офицера и солдата в глазах наших союзников». Состояние тех, кому был адресован приказ, более понятно в контексте того, что сам автор, – военный агент Генштаба, полковник, граф А.А.Игнатьев, – колебался его подписывать. В мемуарах изложены его сомнения: перейти на сторону февральской революции или «отказаться от революционной России и остаться во Франции?». Победили доводы: лучше «остаться русским» и продолжить «исполнение служебного долга перед Россией за сохранение кредита, необходимого ей для продолжения войны, и нравственной ответственности перед Францией, оказавшей мне формой этого кредита личное доверие».
Уместно заметить, что выделение французских кредитов «для продолжения войны» было тесно увязано с направлением Русского экспедиционного корпуса. По достигнутому соглашению французское правительство обязывалось соблюдать интересы российского правительства, как свои собственные, обеспечивая выполнение военных заказов в кратчайшие сроки. За три года войны из Франции было доставлено в Россию через Мурманск и Архангельск на 130 груженых пароходах свыше миллиона снарядов русского калибра, до двух тысяч самолетов и иное имущество.
16 апреля 1917 года войскам объявили: «Час настал! Да здравствует Франция!» Началось весеннее наступление. Русским частям отвели ключевой участок фронта. Солдаты и офицеры корпуса к этому времени уже знали: Николай 11 отрекся от трона. На собрании солдаты голосованием решили: атаке быть. В боях приняли участие обе русские бригады: первая в северо-восточном секторе Реймса, а третья к северо-западу от Шалона. В этом тяжелом сражении честь русской армии была сохранена. В дневнике французского военного министра Поля Пенлеве содержится запись о том, что «накануне наступления русские солдаты голосовали побригадно: принимать ли в нем участие или нет. Громадное большинство высказалось в утвердительном смысле и очень храбро рубилось под Бримоном».
Опубликованные «Воениздатом» воспоминания ветерана корпуса Д.У. Лисовенко, так описывают этот бой: «Ровно в 6 часов утра послышались сигналы к атаке. В одно мгновение на всем занимаемом русскими участке началось движение. Солдаты, быстро продвигаясь вперед, за 20 минут преодолели двухкилометровое расстояние до первых линий обороны противника. Под артиллерийским и пулеметным огнем немцев русские начали атаку траншей неприятеля. Проделывая проходы в проволочных заграждениях, солдаты вырывали руками железные и деревянные колья проволочных сетей противника и двигались вперед. Напряженный бой, в котором обе стороны дрались с одинаковым упорством, длился непрерывно 8 часов. Только в 2 часа дня были взломаны мощные ряды проволочных заграждений противника, уничтожены пулеметные гнезда и взяты первая и вторая линии немецких укрепленных позиций. На флангах русских бригад наступали французские части. Они не смогли выдержать артиллерийского огня и контр-натиска немцев. Их отступление создало опасное положение для русских войск. Противник двинул свои войска в образовавшийся разрыв, в обход первой русской бригады, намереваясь ударить ей во фланг и тыл. Бой стал еще ожесточеннее. Но маневр немцев успеха не имел.
Части первой и третей русских бригад заняли очередную линию окопов врага. Шел двенадцатый час непрерывного боя. Контратаки немцев стали ослабевать. Прекратились рукопашные схватки. Противник дрогнул и начал постепенно отходить. В 19 часов русская дивизия, выиграв этот тяжелый бой, стала укрепляться…»
Огромные потери на фронте и волнующие вести из России усилили антивоенные настроения солдат. Эхом отозвалось имевшее место двоевластие в России, был создан «солдатский совет», выдвинуто требование возвращения домой. Прибытие во Францию военного агента и комиссара – представителей Временного правительства, не помогло изменить ситуацию, скорее усугубило ее. По их рекомендации обе русские бригады, понесшие после тяжелых апрельских боев большие потери в живой силе, были отведены от линии фронта в отдаленный лагерь ля-Куртин. Попытки представителей Временного правительства «умиротворить» солдат угрозами и предъявлением «последнего ультиматума» не дали желаемого результата. Над участниками мятежа была учинена жестокая расправа. Известна причастность к этому Александра Керенского. Текст его телеграммы гласил: «…Вменяю в обязанность применение вооруженной силы против ослушников боевых приказов, как отдельных лиц, так и целых частей». Расстрелы в это время не были исключением и на других фронтах и в самом Петербурге. Освещение трагических событий в военном лагере ля–Куртин отражено в печати с полярных позиций. Чаще всего авторы публикаций страдают крайностью выводов: «солдат не вернули домой, – у них украли Родину» или «им не дали продолжить войну и …украли Победу». Вопрос этот не прост и требует отдельного исследования. Отметим, что настроения солдат фронтовиков были характерным отражением в цепи мировых событий того времени. В данном конкретном случае они сказалось на дальнейшей судьбе Русского экспедиционного корпуса. Закрылась страница былой истории четырех особых пехотных бригад корпуса и была открыта ее новая глава – история Русского Легиона Франции.