Бесспорно, возможность получить образование на своем родном языке – это счастье, которое в наш век глобализации и миграции могут позволить себе вдали от исторической родины далеко не все и далеко не везде. Но вряд ли существуют родители, считающие за благо для своих детей изолировать их от знания языка и культуры той страны, где они живут.
Ведь не зря же такой большой популярностью пользуются и языковые лагеря, и интеграционные проекты, в рамках которых русские дети поселяются на некоторое время в эстонских семьях, получая возможность не только попрактиковаться в языковых навыках, но и подружиться со сверстниками, лучше понять сходство и отличие традиций, быта, культуры.
Поэтому задача, стоящая перед нашими школами с русским языком обучения, на первый взгляд логична и проста: дать детям хорошее образование на родном языке и научить их также свободно изъясняться на эстонском, как на русском. Казалось бы, чего уж тут сложного?
В теории все кажется легко выполнимым. На практике же школы сталкиваются с рядом трудностей, главная из которых – нехватка учителей, способных преподавать свой предмет на эстонском языке. Мне кажется, что путь для частичного перехода на эстонский язык обучения выбран правильный, но не продумана такая важная вещь, как кадровая политика. Совершенно справедливое негодование вызывает у родителей, учеников и учителей ситуация, в которой учебный процесс делается практически невозможным, а получение знаний по предмету отодвигается на второй, а то и на третий план. Я имею в виду именно ту довольно абсурдную с психологической точки зрения ситуацию, когда русский педагог русским детям пытается преподавать на недавно освоенном им государственном языке. О вреде такого эксперимента для качества образования говорилось уже очень много. Гораздо больше пользы было бы, если бы такие предметы преподавались учителями-носителями языка.
Очень много говорится о подготовке и переподготовке учителей, в задачи которых входит преподавание предметов на эстонском языке. Но с другой стороны, хотелось бы знать, откуда возьмутся учителя, способные преподавать на грамотном русском языке те предметы, которые переходу на эстонский язык обучения не подлежат? Существует ли систематическая подготовка преподавателей для школ с русским языком обучения?
На уже упомянутом выше Совете национальных меньшинств серьезно поднимался вопрос об уровне владения русским языком нашими молодыми журналистами, дикторами на радио и телевидении. По оценке уважаемых членов Совета – представителей интеллигенции – русский язык в устах нашей молодежи утрачивает свою многогранность, приобретает упрощенные черты, заметно обедняется. Но ведь цель частичного перехода на эстонский язык – это приобретение русскоязычной молодежью свободного владения эстонским языком, а вовсе не утрата своего родного.
Как уже не раз говорилось, нужна хорошо продуманная политика в области образования, направленная на то, чтобы и опытные педагоги и молодые эстонские специалисты выбирали бы в качестве места своей работы школы с русским языком обучения.
С одной стороны, это способствовало бы созданию смешанных школьных коллективов, где и учителя и ученики учились бы лучше понимать не только язык, но и культуру, традиции другого народа. С другой стороны, вместе с качеством преподавания стремительно бы повысилась конкурентоспособность выпускников русских школ.
Мне кажется, что это дело уже очень недалекого будущего, когда молодежь из русских семей станет серьезным конкурентом эстонской молодежи на рынке труда. И дело тут не только в том, что русские девушки и юноши будут знать на один язык больше, но в том, что изначально они поставлены в ситуацию, когда необходимо понять и принять две, а то и три культуры одновременно, когда весь процесс обучения ведется на двух, а то и на трех языках, когда требования к общему развитию ребенка со стороны родителей завышаются из желания обеспечить ему достойное будущее. Есть все предпосылки к тому, что в итоге дети из русских семей окажутся более сильными и образованными гражданами Эстонии, чем их эстонские сверстники.
Можно сколько угодно дискутировать на тему русской школы. Но, чтобы усилить ее позиции, необходимо оставить громогласные полемики, а привлекать в помощь к уже сложившимся педагогическим коллективам сильных учителей-предметников из эстонских школ, растить новые поколения учителей, и не забывать, что уровень обучения в каждой конкретной школе во многом зависит от личности, заинтересованности и работоспособности директора, а уровень полученного образования – во многом и от желания ребенка получить знания.
И, в конце-концов, осмелюсь утверждать, что сохранение культурной и национальной идентичности – дело не только школы, но и семьи. Позволю себе напоследок привести пример из своей личной биографии. Когда мои родители переехали жить из Москвы в Эстонию, и я пошла учиться в эстонскую школу, то моя мама сделала все, чтобы русские сказки, русский пословицы и поговорки, литература и музыка, стали неотъемлемой частью моей духовной жизни. Так, благодаря моей маме, я могу смело называть себя человеком двух культур – эстонской и русской. И, мне кажется, что в современном мире люди могли бы не ограничивать себя искусственно в познании различных культур и языков. В этом сила и потенциал будущих поколений нашей молодежи, вне зависимости от национальности и родного языка каждого отдельно взятого человека.
2011-05-16