Как ни странно, почти все написанное на эту тему учеными, не соответствует тому, что я наблюдаю на протяжении 20 лет работы психологом-педагогом. Есть множество теорий, которые не работают. Поэтому скажу свое мнение. Есть большая разница между детьми, которых привезли и теми, которые здесь родились. Если говорить о новых репатриантах, то в скорости освоении языка очень важен психологический настрой родителей. У меня был случай: приехал ребенок, пошел учиться во второй класс. Несколько месяцев проходит, язык не впитывается. Учительница занимается индивидуально, интеллект в порядке, что происходит – непонятно. Вызвали меня, я пригласила маму, и оказалось, что она на протяжении долгого времени считала, что вернется обратно в Россию. Она даже не обсуждала это с ребенком, но дети настолько считывают невербальные сигналы, что это и не требуется. Мама плачет, говорит, как ее все достало – и они понимают гораздо больше. И как только мама приняла окончательное решение остаться, поговорила об этом с ребенком, все стало поразительно меняться. Уже через несколько месяцев ребенок говорил на уровне своих одноклассников. Это работает во всех отношениях. Если мама говорит: «ты себя ведешь, как все эти израильтяне», то ребенок получает негативный посыл к тому окружению, в котором он находится, и к их языку, конечно же. Это влияет на все, в том числе на акцент.
Эмоции очень важны. Например, есть дети, которым сообщили о переезде за неделю до отъезда, а есть те, которым сказали, что они едут в гости, а уже на месте обнаружилось, что остаются навсегда. И это становится тяжелой травмой, а язык олицетворяет эту травму, особенно когда ребенку уже больше шести лет и у него уже были свои друзья, компания. Вообще, я вижу закономерность – быстрее всего схватывают язык дети, которые находятся в хорошем эмоциональном состоянии.
А если говорить о возрасте, то здесь все не так просто. Есть возраст риска – от 13 до 15 лет, когда они уже не дети, у них есть свое мнение, но при этом личность еще незрелая. Это кульминация подросткового периода, когда их эмоционально трясет – и в этот момент опасно делать какие-то резкие движения, перевозить в другую страну. Те, кто помладше, легче вольются в новую жизнь, те, кто постарше – тоже, потому что они уже понимают, где находятся и что решение в том числе для их пользы. А те, кто приезжает в «рискованном возрасте», имеют большой шанс получить травму на всю жизнь, и я встречаю следы этой травмы, когда работаю со взрослыми. Понятно, что рано или поздно они вольются, и язык выучат, но это займет больше времени и столкнется с большим внутренним сопротивлением. Вообще, большинство приехавших в подростковом возрасте долгие годы будут чувствовать себя «ни там, ни здесь».
— Вот ребенок приехал, пошел в школу. Начал как-то разговаривать на иврите, чем дальше, тем больше. Как быть родителям – тоже переходить с ним на иврит? Принципиально оставлять дома русский? Какая стратегия поведения в этом случае даст лучший результат?
— Вообще, отношение к языку должно меняться. Ведь мы воспитываем двухлетнего и пятнадцатилетнего по-разному, правда? Так и с языком. Малыш рождается, мы разговариваем с ним на русском – и это очень важно. Почему? Для самоидентификации. Знать свои корни, принимать их означает быть в гармонии с собой. И в дальнейшем русский сохранится как язык чувств. Многие мои пациенты, живущие в Израиле много лет, свой эмоциональный стресс предпочитают выражать на русском – это как в кино про Штирлица и радистку Кэт. Если же мама дома говорит на русском, а на детской площадке переходит на иврит (чтобы не выделяться среди других мамочек), ребенок понимает, что мама стесняется и, наверное, ничего хорошего в русском нет. Вообще, очень важно общаться дома на том языке, в котором комфортно. Бабушки, дедушки могут читать сказки на русском, зачем им ломать язык?
Но что происходит дальше? А дальше он идет в школу. И основным языком общения для него становится иврит – он находится в нем, учатся на нем. И тут родители должны сделать усилие и сами изучать язык лучше, чтобы не терять общения. Я часто вижу в эфиопских семьях ситуацию, где родители не знают иврит и живут с детьми, как соседи, почти не общаясь. Потому что неважно, как хорошо ребенок знал русский раньше – в какой-то момент он будет знать его хуже. И наступит момент, когда он скажет вам: «ло эванти, мама» («Не понял..») и тут вы должны суметь объяснить на иврите.
Многие родители детей, рожденных уже в Израиле, настаивают на том, чтобы ребенок обязательно должен хорошо владеть русским. И вот здесь мой главный вопрос – для чего? Дело ведь не только в языке. Стоит вообще понять, что вы хотите для своего ребенка, где вы хотите его увидеть через 15-20 лет? Если в ваших планах пожить в Израиле и уехать лет через пять в Россию, прекрасно, тогда стратегия оправдана. Но если вы хотите, чтобы он для начала закончил школу, получил хороший аттестат зрелости, у вас нет другого выбора, кроме как совершенствовать иврит. Потому что его успехи здесь зависят от уровня иврита. И вы должны понимать, что невозможно развить богатый словарный запас без чтения книг. Заставляя вместо книг на иврите читать русские книги, вы тормозите его.
— Но говорят, что дети могут в совершенстве овладеть двумя или тремя-четырьмя языками до какого-то возраста?
— Говорят. Мы учились по книгам, где написано, что знание языков улучшает мышление, мозг… Но это не работает, ничего не улучшается. Да, действительно, любое изучение нового формирует новые нейронные связи и отодвигает болезнь Альцгеймера, но это может быть и язык, и керамика. На практике я вижу, что овладение языком – это талант, такой же, как и многие другие. Бывают вундеркинды в рисовании, в математике – бывают в языках. Есть дети, их на пальцах сосчитать можно, которые владеют несколькими языками на уровне родного. У большинства людей этот талант отсутствует. Получается – одно за счет другого.
А что делают многие родители? Они пытаются дать маленьким детям как можно больше языков. Заставляют читать на русском, и на английском, французском с трех-четырех лет. А ребенок должен научиться выражать свои мысли – устно, письменно. До 6 лет это происходит на языке родителей, дальше вступает доминантный язык страны. Ему нужно научиться писать, читать, понимать прочитанное, а для этого знать грамматику и иметь большой словарный запас. Вот чтение как раз и развивает мозг, нейронные связи, способность выражать свои мысли и понимать других.
Я работаю в школе много лет. И вижу – у тех, у кого богатый иврит, кто читает книги на иврите запоем, страдает русский. И наоборот. А ведь мы хотим, чтобы ребенок обладал именно красивым, литературным языком, который позволит получить хорошее образование, а не просто разговорным. И я опять возвращаюсь к вопросу – что важно? Ведь можно на определенный период развить тот или иной язык. Я приехала в страну в 13 лет, мой русский был почти утерян. Но в какой-то момент я решила, что хочу писать на русском. И я начала читать, потому что это единственное, что делает язык богатым. В итоге я написала книгу на русском языке. Это постоянная работа, в которой нужно расставлять приоритеты.
Язык – это не просто слова. Это, с одной стороны, самоидентификация – кто я, откуда, связь с великой культурой. А с другой – ощущение себя как части общества, возможность преуспеть в этом обществе. И это очень тонкая грань, сложная, как и многое в воспитании детей.